Внучка бабы Яги - Страница 66

— У тебя есть серебро, Лутоня?

— Нет, — развела я руками.

— Почему же… — Индрик поглядел на мудрейшую, будто ожидая подсказки.

— Ее только на рассвете заклали, — с долей высокомерия поясняла Мейера. — Жертвенным ножом. Мне ли тебе говорить, чем их усиливают?

— Ты хочешь сказать, — так же спесиво уточнил индрик, — что в крови этой девы остались частички серебра?

— Именно это я имела в виду, мой господин. — Белая голова склонилась в поклоне.

Господин? Я думала, лесная колдунья у них за главную…

— И поэтому ты не повела ее ко мне сразу же, как получила, а решила приютить в своей колдовской избушке? — глумливо вопрошал вороной жеребец. — Или, может, решила приберечь для своих сыновей?

Сикис подошел к чурбачку, поворошил мордой мою одежду. Мейера безмолвствовала.

— А чего во мне такого особенного? — решила я оживить разговор.

Мои собеседники посмотрели на меня, как на тяжелобольную.

— Ты же природная ведьма? — Старушечьи белесые брови вопросительно изогнулись.

— А то, — не спорила я. — Только не очень сильная.

— Скромность деву украшает, — изрек индрик, всхрапнув. — А стихию ты в себе чувствуешь?

— Какую такую стихию? — решила я чуток схитрить.

— Неважно, — отрезала Мейера, зыркнув на своего господина с предостережением. — А важно, что твоя ведьмина кровь достойна течь в жилах сынов индриковых.

— А если девочка получится? — играла я в дурочку. — Тоже достойна?

Сикис ржал уже в полный голос:

— Пусть у тебя сначала хоть кто-то получится, а там про достоинства и поговорим.

— Бабушка, — никак не отставала я, — а что, вы по запаху можете эти… добродетели определять?

— Мы много чего можем, — устало ответила старуха. — По цвету, аромату и даже на вкус…

— А я смогу научиться?

— Любознательная дева — не меньшая редкость, — напевно сказал Сикис.

Мне от его лести уже чесаться хотелось. И пытлива я, и скромна, и необычна… И чего это я при таких талантах чувствую себя запеченным поросенком на праздничном застолье? Только что яблока во рту нет. И лошадь эта разглядывает меня с каким-то кухарским интересом.

— Готовь невесту, мудрейшая, — вдруг изрек жеребец, поводя глазами так, что черная радужка сдвинулась, обнажая белок.

— Когда? — спросила Мейера, опять склонив голову.

— Завтра на рассвете, — поставил точку в разговоре Сикис и одним бесконечно длинным прыжком покинул поляну.

Я отдернулась, но недостаточно скоро — черный лошадиный хвост успел хлестнуть меня по лицу.

— Кто это был? — Я потерла саднящую щеку.

— Вождь, — просто ответила старуха, думая о чем-то своем. — Вишь, как все неладно сложилось. Эх…

Она махнула рукой, будто потеряв ко мне всякий интерес, и направилась к своей избушке.

— А котел-то зачем? — встрепенулась я.

— Да уже и незачем…

Скупой пасс рукой, и котелок исчез вместе с костром, над которым он зависал все время беседы.

— Ну уж нет! — заступила я путь хозяйке. — На вопросы ответить обещалась? Так исполняй.

— Чего тебе непонятно, неугомонница?

— Сейчас, бабушка. — Я потерла виски. — Будем обстоятельно идти — от вешки к вешке.

Мейера опустилась на траву, скрестив ноги. Я поняла, что удостоюсь долгого разговора.

Да, у племени индр не было своих женщин. Совсем. Только мужчины, только воины, только единороги. Как так получилось, какой недальновидный бог создал их народ и с какими целями? Может, белоснежная звездная кобылица, что наливает на небе млечные ручейки, не терпела рядом соперниц? Может, ее супруг, скачущий ей навстречу по бесконечному простору, забрал всех кобыл в свой звездный табун? Кто ж теперь упомнит… Да только было как было. И новые индрики появлялись только от союза с обычными смертными женщинами. Невинные, с горящими от предвкушения глазами девы вступали в Страну Семи Радуг, чтоб соединиться с избранными супругами и в назначенный срок дать потомство. Некоторые, исполнив предназначение, возвращались в родные края с богатыми дарами и необычными рассказами о колдовском народе. И с удовольствием использовали люди золоченые индриковы рога, и чародейную пыльцу, и прозрачную воду волшебных источников. Так было до Исхода, пока не рассорились наши народы и не решили единороги покинуть негостеприимный человеческий мир…

— Страна Семи Радуг… — проговорила я, пробуя на вкус незнакомые слова. — Красиво.

— Она была так же прекрасна. — В голосе старухи звучала грусть. — Теперь-то от былого величия только пущи и остались.

— Так получается, бабушка, ты тоже человек, как и я?

Колдунья кивнула:

— Я в миру младшей дочерью сарматского князя Маркку была.

Я прикинула навскидку, сколько лет должно быть сейчас моей собеседнице, и ахнула про себя. Даже если считать год за десять, получается, что Мейера годится в бабушки моей бабушке. Маркку-то у них теперича навроде нашего царя Гороха — князь из легенд.

— А сыновья у меня справные, настоящие индрики, — продолжала меж тем колдунья.

— А чего ж ты им одну бабу на двоих сватаешь?

— Обычай такой, — буркнула старуха. — Думаешь, легко в ваших краях подходящих дев отыскивать? Жижеет-то кровь человечья, не каждая молодка теперь может выносить да родить здоровых жеребят.

— А я…

— Ты сможешь. У тебя кровь сильная, аж искрится.

Я покопалась в себе. Очень хотелось обидеться на колдунью да на весь единорожий род за то, что воспринимают меня не живым, мыслящим существом, а кем-то вроде стельной коровы. Да не получалось. Они ж не со зла — жизнь заставила. Другое дело, что я в увеличении их поголовья участия принимать не желаю. Ни с ее сынами достойными, ни с…