Князь нахмурился:
— Мы с ним в один день родились. Просто у оборотней возрастные изменения в организме по-другому происходят, гораздо медленнее, чем у людей. А четвертый десяток мы с ним разменяем через два года, не раньше.
Ага, значит, князю сейчас двадцать восемь. Стоило из-за столь ценной информации огород городить! Ну кто, спрашивается, меня за язык тянул? Тем более что про оборотней я читала, и бабушка рассказывала. Мне просто надо было подумать минутку, прежде чем с умными вопросами встревать. А то вон разозлился князюшка, глаза молнии мечут, ноздри раздуваются…
— Так пойдешь? — стукнул Влад кулаком по столу.
Столешница зазмеилась трещинами. Я испуганно ойкнула:
— Чего?
— Замуж за него пойдешь?
Я задумалась. Представила рядом с собой смешливого малорослика. Как он холит меня, лелеет, как ведем мы с ним хозяйство рука об руку, поддерживаем друг друга во всем. Детишек наших будущих представила, да так ясно, будто стоят они тут в горнице рядом со мной — два мальчика и девочка, смотрят на меня блестящими карими глазенками, скалят вострые зубки да хвостами половицы подметают — потому что рады, что я здесь, с ними…
Князь явно терял терпение от моей задумчивости, поэтому я как могла решительно пискнула:
— Нет.
Мне показалось или в синих глазах господаря промелькнуло облегчение?
— А можно поинтересоваться почему?
— Да сам посуди, — здраво пояснила я. — Брат твой — человек служивый. Ну привезет меня к себе, а сам — в боевой поход, басурман бить. Оно мне надо — куковать в чужом краю, среди незнакомых людей?
— И какой же тебе муж нужен?
— Да чтоб ровней меня считал, а не кухаркой, прачкой и наседкой для его детей! — выпалила я на одном дыхании, ибо нежданное сватовство успело мне порядком надоесть.
— Значит, сама воевать хочешь? — усмехнулся Влад.
— Не хочу, но если понадобится — буду! И никто мне не указ, — почти орала я. — Потому что если любовь, то ничего не страшно. Потому что за любимым — и в огонь, и в воду, и на вашу дурацкую мужицкую войну!
— Тихо-тихо, остынь, — выставил перед собой руки в примирительном жесте романин. — Так бы сразу и сказала, что не люб он тебе.
— Ну, так сейчас говорю, — потухла я и отщипнула хлебушка, чтоб успокоиться.
— Значит, первый вопрос мы обсудили, — повеселел господарь. — Теперь переходим ко второму. Сколько мне будет стоить твоя ведовская служба в одном местном предприятии?
Вот огорошил так огорошил. Сначала жениха предложил, теперь денег. Интересно, а третий вопрос у нас такой же непростой будет? Может, попросить весь список огласить, пока меня нежданчик не прихватил?
— То от многих вещей зависит, — осторожно ответила я. — Ты мне сперва обскажи, чего надобно, тогда и решим.
— Михай, заходи, — вдруг заорал князь. — Я же слышу, как ты под дверью отираешься.
Створки жалобно скрипнули, когда на пороге появился грустный малорослик.
— Подслушивал? — строго спросил Влад.
Михай только еще ниже опустил голову.
— Вот и славно, — хищно ухмыльнулся господарь. — Значит, ты уже знаешь, что девица в сватовстве тебе отказала. Что имеет и свою хорошую сторону — мне не придется требовать с тебя право первой ночи, на котором я обязательно настоял бы, а тебе мучиться от ревности, пока твоя невеста отбывает со мной повинность.
Меня снова захлестнула волна жаркого румянца. Охальник! Первая ночь ему! Да угольков ему в штаны, лиходею!
— Я б подать внес, — бормотнул перевертыш и тоже покраснел.
— А я б деньгами не взял, — веселился злыдень. — Еще и приплатил бы за такую прелестницу.
— Если вы оба не прекратите, — не выдержала я, — тебе, князь, другую ведьму для своих дел искать придется.
— Да я тебе еще кражу моего знака фамильного не простил, — свысока бросил Влад.
— А это будет одно из условий соглашения, — не испугалась я. — Если договоримся — помилуешь и карманника моего тоже преследовать не будешь.
Эк я вовремя про Глеба вспомнила! Романин даже опешил от моей наглости.
— Все еще спасаешь сирых и убогих, синица? — грустно спросил он. — Плечи-то не устали весь мир на себе держать?
Что на такое отвечать, я просто не знала, поэтому решила вернуть разговор в деловое русло:
— По рукам?
И когда мои пальцы ощутили гладкую прохладу княжьей ладони, я поняла, что обратной дороги у меня нет, что фигуры уже расставлены и первый ход вовсе не за мной. Такой вот закон жизни.
Спереди — море, позади — горе, справа — мох, слева — «ох».
Поговорка
На постоялом дворе ничего не изменилось. Как оставила я наших лихих разбойничков трапезничать за тесаным столом в углу общей горницы, так и сидели они, о чем-то негромко переговариваясь, будто и не отлучались никуда. Народу по случаю обеденного времени было преизрядно, так что крутобокие подавальщицы просто сбивались с ног в попытках всех обслужить. Михай вошел первым, поводя головой из стороны в сторону, принюхиваясь да приглядываясь. Все правильно, его ко мне в охранение приставили, вот и исполнял он службу в меру своего разумения и возможностей. Трактирщик, хлопочущий за стойкой, глядел на валаха без интереса. Дружинник, сменив военное облачение на крестьянский кожух, стал выглядеть настолько неприметно и безопасно, что сердце радовалось. Я решительным шагом подошла к своим, мимоходом кивнув Антипу. Тот ответил удивленным взглядом. Ёжкин кот, да он же меня не признал! Про свой морок-то я и запамятовала. Но теперь-то уже поздно — пусть что хочет думает. Я устроилась рядом с Иваном, гостеприимно махнула перевертышу, чтоб присоединялся, и отобрала у Колобка ряженку. Прихлебывать кислячок из блюдца было не очень сподручно, зато желудок мой этому подношению явно обрадовался.